О блоге

О куклах по случаю

Блог ведется с 4 сентября 2013 г.

Чтобы писать сообщения и комментарии, необходимо войти на сайт Войти на сайт

Куклы в блоге

Всего кукол: 17

Глава 33. Сиали. Волчок.

01.12.2016 6:08:59 Neko

Сиали смотрела в задымлённое небо, и всё её кошачье естество злобно перемывало кости тому старику, который не соблаговолил предупредить их об оборотнях. Как они вышли на эту деревню, она до сих пор не могла понять. Лес такой большой, что заблудиться в нём проще, чем найти что-либо. Но их угораздило выйти прямо к «Волчьей яме». Как их не загрызли ещё на подходе, одному Создателю было известно. Нет, Сиали быть может и смогла бы вскарабкаться на какое-нибудь дерево, но сам факт… Её до сих пор немного трясло от напряжения, которое она испытала, когда волки сцепились не на жизнь, а насмерть. От этой битвы зависели их с Форком жизни. Но им в очередной раз повезло, если можно назвать везением смерть вожака и победу его брата. Рейв разрешил им остаться в деревне, и даже выделил небольшую хижину для ночёвки или же на случай, если пара захочет уединиться. Сиали хотела было опровергнуть столь неприличное предположение, но дракон сообщил, что из личной безопасности ей лучше сыграть роль его возлюбленной, иначе он не сможет её защитить, если кто-то решит за ней приударить в грубой форме. Метаморфу пришлось согласиться, но на всякий случай она решила не выходить из хижины. Однако это было проще сказать, чем сделать — просидев в хижине пару часов, она не выдержала. Скука и голод сделали своё дело. Попытки вспомнить, когда она последний раз нормально ела, не увенчались успехом — кроме большого количества вина и рыбных закусок, которыми угощали на свадьбе, за последние сутки она ни чего не ела. Растормошить дракона не удалось, он на пару с Рейвом изучали карту и не торопился обеспечивать кысеньку едой. Мысль об охоте была хорошей, но не в этом месте. Стоило ей выйти из хижины, как в нос ударил запах гари и псины. Подобные ароматы перебивали запах даже самой толстой и вкусной мыши. Но это было полбеды, потому что как бы тяжело не было охотиться в человеческом облике, становиться кошкой в логове собак… стало бы самой большой и, наверное, последней ошибкой в её седьмой жизни. Точнее почти восьмой. Да, пора бы уже определиться с обликом на ближайшую жизнь. Но абы кем становиться не хотелось, как-никак, жизнь-то предпоследняя, пора подумать и о потомстве. Сиали как-то тяжело вздохнула, почувствовав вину перед самой собой за бездумно потраченные жизни. Прогулка по деревне, которая должна была отвлечь метаморфа от мыслей о еде, сработала с точностью до наоборот. Она прошла мимо нескольких костров, над которыми висели котелки с похлёбкой, и в брюхе предательски заурчало. Волчата, играющиеся в пыли, заметили слоняющуюся по деревне чужачку и решили «поохотиться». С победоносным тявканьем они бросились к ней и вцепились зубами в подол платья. Быть может, если б Сиали не была так голодна, она бы преподала этой мелюзге урок хороших манер, но, отчаявшись найти перекус, метаморф просто зло заурчала и стряхнула щенков, словно прилипший репей.
— Их привлёк твой запах. Они ещё не встречали человека, вот и решили, что ты —добыча, — усмехнулся проходивший мимо оборотень, разгоняя расшалившийся молодняк.
Вот ещё! В планы Сиали и не входило становиться добычей для кучки мохнатых малявок. Надо поторопить Форка, задерживаться в этом месте хотелось меньше всего. Метаморф уже почти была готова, чтобы уйти из деревни без дракона, когда её размышления прервал чей-то тихий плач, напоминающий больше вой или поскуливание. Из хижины, откуда доносились звуки, выбежала женщина и подозрительно покосившись на чужачку, обратилась к оборотню.
—Сол, у Волчка опять жар. У тебя есть что-нибудь?
Но тот отрицательно покачал головой.
— В городе рыщет стража, мне не удалось зайти за микстурой. Если получится, то завтра принесу.
Женщина закусила губу и вновь скрылась за полотнищем, занавешивающим вход в хижину.
— А где ваш лекарь? Почему он не может помочь ему? — нахмурилась Сиали, когда писк малыша усилился.
— Лекарь? — усмехнулся Сол. — Все лекари живут в городе, но не думаю, что они пустят на порог оборотня.
— Как же вы живёте?
-А ты как думаешь? Так и живём. По принципу — выживает сильнейший.
— Я посмотрю его, — метаморф шагнула к хижине, но оборотень попытался её остановить.
— Не самая лучшая идея. Если Рона решит, что ты враг, она загрызёт тебя, и тут уже ни кто не остановит её. Она защищает свою семью.
Но девушка проигнорировала его предупреждение и проскользнула внутрь. На подстилке возле матери лежал щенок. Малыш был настолько слаб, что не мог долго оставаться в человеческом облике. Его маленькое тельце бил озноб, высунув язык, он резко и прерывисто дышал. Завидев незнакомку, волчица ощерилась и зарычала, её тело напряглось, и в тот же миг перед метаморфом предстала большая серая волчица. Самка оскалила зубы, готовясь броситься на незваного гостя.
— Рона, стой, она хочет ему помочь! — Сол едва успел её остановить.
Сиали старалась не поддаваться страху и, не глядя на жаждущую крови мать, присела рядом со щенком. Его нос был сухим и горячим. Она осторожно провела по мягкой шёрстке рукой, ощупала шею, живот и подушечки лап. На одной из которых она и обнаружила причину недуга. Хоть порез и затянулся, было видно, что лапа опухла, и любое прикосновение к ней причиняло крошке боль. Метаморф уже сталкивалась с подобным — это было воспаление. Играя, малыш, поранил лапу, но оборотни не обращают на такое внимание. Что-то попало в рану, и она загноилась. Молодой организм, как мог, боролся с заразой, но малышу нужны были силы, которых у него не осталось.
— Когда он последний раз пил? — спросила девушка, обращаясь к матери.
Волчица замерла, и через мгновение рядом с Сиали оказалась женщина, взволнованно смотревшая на малыша.
— Ночью я приносила ему воды, но он отказался.
— Мне нужен острый нож, вода и чистые тряпки. И мёд раздобудь. Поблизости мы видели пару ульев, так что не говори, что не знаешь, где его взять, — девушка бросила тяжёлый взгляд на оборотня.
Мать хотела что-то возразить, но Сол вытащил её наружу. Было слышно, как он объяснял женщине, что выбирать не проходится, и если эта пришлая сможет хоть немного помочь Волчку, то нужно попробовать. Рона недоверчиво возражала, обвиняя людей во всех смертных грехах, в том числе и обмане.
— Если с ним что-нибудь случится, я загрызу вас обоих, — рыкнула она на Сиали, заглянув в хижину.
Когда оборотень принёс всё необходимое, метаморф развернула лапку волчонка поудобнее и осторожно вскрыла затянувшуюся рану. На поверхности раны проступила тёмная жидкость. Щенок жалобно закричал, но Сиали продолжала врачевать, удерживая малыша. Очистив рану от гноя, она внимательно всмотрелась в порез. Причиной болей стал осколок, который попал в рану. Вынув его, Сиали смазала лапу мёдом и перевязала её, разорвав лоскут ткани на несколько полос.
Оставив маленького пациента отдыхать, метаморф вышла наружу, ей ещё нужно было дать несколько советов обеспокоенной матери по поводу ухода. Но волчица, увидев на руках чужачки кровь, набросилась на неё.
— Ты убила его! — клацая зубами, волчица сбила Сиали с ног и прижала к земле, норовя вцепиться ей в горло.
 — Да жив он, живой, — только и смогла прохрипеть несчастная.
Рона недоверчиво зарычала и, отпустив свою жертву, заглянула в хижину. Волчок с перевязанной лапой лежал на своей подстилке и тихо поскуливал.
— Лапу держать в чистоте, перевязку менять каждый день. И накормить, даже если будет отказываться, — стряхивая с себя грязь, бросила ей в след метаморф. Она старалась быть спокойной, но после такого близкого контакта с волком в её руках появилась дрожь, унять которую было непросто.
— Не злись на неё, она ведь переживает за своё дитя. Пойдём, я накормлю тебя, а то урчание твоего желудка уже вся деревня слышит.
Оборотень усадил гостью возле своего костра и подал плошку с подстывшей похлёбкой. Сиали расправилась с супом за считанные минуты и с каким-то умиротворённым выражением лица уставилась на пламя костра. Голод отступил, и метаморф едва слышно замурлыкала.
— Сол, а она правда бы загрызла нас обоих, если бы я что-то сделала не так? — в надежде услышать отрицательный ответ полюбопытствовала девушка.
— Зная Рону, думаю, что да, — кивнул оборотень, помешивая что-то в маленьком котле. — Но как я понял, у тебя всё получилось. Или ещё есть вероятность, что я не проснусь завтра утром? — шутка не удалась: Сиали недовольно скривила губы. — Не думай об этом. Ты хотя бы попыталась помочь. Жизнь жестока. Смерть забирает, не предупредив, и лишь сильные духом решаются с ней сразится.
— Ты рассуждаешь, как человек, а не как оборотень, — метаморф развернулась к нему лицом и подперев щёку рукой, уставилась на Сола.
— Да, пожалуй. Сказывается общение с людьми. Если бы я рассуждал, как оборотень, то давно бы свёл счёты с жизнью. Ведь хромой волк — это мёртвый волк.
Только сейчас Сиали заметила, что он действительно хромает на одну ногу. Как же он выжил в этой стае? Сдвинув маленький котелок с огня, оборотень отнёс его в дом, откуда вернулся с куском покрывала. Накинув его на плечи гостье, он сел рядом. Они ещё долго разговаривали, не обращая внимания на удивлённые взгляды. Оборотень рассказал ей о жизни Волчьей ямы, а Сиали в свою очередь поведала, как их занесло в эти леса. За разговорами они не заметили, как на деревню спустилась ночь. Волки разбрелись по своим хижинам, и лишь некоторые, кому не спалось, блуждали по деревне, ища, чем бы поживиться. Сола кто-то позвал, и он ушёл, предоставив Сиали самой себе. Впадая в дрёму, она смотрела на огонь, и язычки пламени вводили её в транс. Она видела себя со стороны, свою жизнь и то, как она бездарно тратила её на глупости. А эти существа, оборотни, борются за каждый прожитый день. И если для метаморфа смерть — просто переход из одного состояние в другое, то для них это конец всему. Сиали же даже не знает, что такое по-настоящему умереть. За все свои жизни она умерла лишь раз, в самом начале своего пути. Тогда ей было просто интересно прожить жизнь в облике свободного зверя. Она выбрала лису. Шёл третий год её лисьей жизни, когда глупость и любопытство завели её на самую вершину северных гор. Началась пурга, следы замело, а снег прибывал, и идти было всё тяжелее. В конце концов, она провалилась в какую-то расщелину и не смогла выбраться. Лапы стали замерзать, и в какой-то момент она перестала их чувствовать. Желая спастись, организм направил всю кровь к сердцу… На мгновение метаморф испытала животный страх, а потом сердце остановилось. Наступила тишина.
Сиали открыла глаза.
— Ты заснула прямо там у костра. Конечно, ты не много весишь, но я не дотащил бы тебя до вашей хижины, так что пришлось уложить тебя здесь, — произнёс Сол, заметив, что его гостья проснулась.
«Здесь» — оказалась маленькая лачуга, в которой жил оборотень.
— И долго я спала? — потягиваясь, уточнила Сиали.
— Ну, на обед ты ещё успеешь. Рона передала тебе пару лепёшек в благодарность, Волчку уже лучше. Кстати, дракон, с которым ты пришла, недавно ушёл, поэтому…
— Как ушёл? Куда?! —метаморф вскочила с лежанки и заметалась по хижине, угрожая разнести хлипкую постройку в пух и прах. — Вот же ж хитрюга, даже не предупредил! Оставил бедную кисоньку тут, а сам… — бормотала она.
Сол ещё бы долго наблюдал, как чужачка, сейчас больше похожая на зверя, мечется туда-сюда, издавая странные звуки и выбрасывая в воздух только ей понятные реплики о питании для кисоньки, ответственности за братьев меньших и затянувшейся безмышиной диете, но тут, её внимание привлёк шум, доносившийся с наружи. Сквозь рычащий говор оборотней, которых собралось, судя по всему, не мало, она услышала знакомые звонкие нотки. Чуть не сбив оборотня с ног, метаморф выбежала из хижины.
— Девочка моя, ты как здесь очутилась?! — не скрывая восторга, воскликнула Сиали, завидев эльфийку. Окруживших её оборотней, она протиснулась в самую середину и обняла девушку. Прошли всего сутки, а она уже соскучилась по этому нежному созданию. — Я так рада тебе. Теперь хоть будет, кому обо мне позаботиться. Этот синеухий негодяй бросил меня тут!
— Он ушёл? Когда? — охнула Лиэль.
— А дракон-то не далеко от нас ушёл, обзавёлся двумя самками, ещё рыженькой не хватает для полного комплекта, — хохотнул Рейв.
— Может, за ней и пошёл? — донеслось из толпы, и оборотни разразились смехом.
Не дожидаясь очередных шуточек, Сиали отвела эльфийку в сторону и, усевшись с ней на одном из брёвен, стала расспрашивать зачем и почему та вернулась. Лиэль говорила сбивчиво, перескакивая с одного на другое, пытаясь объяснить всё и сразу, но метаморф всё же её поняла. Вот только она даже предположить не могла, куда мог направиться генерал так внезапно, никого не предупредив. Последним, что она слышала, была простая болтовня с Рейвом о тропах и реках. И тут Сиали осенило, а с чего она взяла, что Форк никого не предупредил?

Глава. 32. Гатри. Лунный камень.

01.12.2016 6:06:44 Neko

— Так… Ты прячешься позади дома, во дворе. Джимс, ты караулишь у окна со стороны леса, — капитан городской стражи Грей Гатри придирчиво осматривал жилище старого писателя. Притворил дверь, убрал обломанные ветки сирени у входа. Все, как было до их прихода.
Оставалось только ждать. И это ожидание было не впустую. Он напал на след, он нашел нужного человека. Старик не знает, что ему что-то угрожает, а значит, спокойно вернется к себе домой не позднее, чем к вечеру…
…Двумя часами ранее, выслушав доклады своих подчиненных и прочитав несколько писем, принесенных птицами, капитан распорядился сворачиваться и готовиться покинуть деревню.
И именно в тот момент, когда он отправился нанести прощальный визит вежливости старосте и его хлебосольной супруге, хрупкая белокурая эльфийка налетела на него, спеша куда-то с весьма обеспокоенным видом.
Эльфов в Мишкурке было не много, и эту девочку Гатри за предыдущие пару дней не встречал, поэтому, стоило ей скрыться в толпе, окликнул одного из проходивших мимо мужчин:
— Эй, ты. Кто это такая, чуть с ног меня не сбила?
— Да кто ее знает, — добродушно пожал тот плечами и расплылся в широкой понимающей улыбке, — Что, нет у Вас в городе таких хорошеньких, сир?
— Нету, нету, — задумчиво пробормотал Гатри, отпуская его и направляясь своей дорогой. Что-то смущало старого солдата, не давало покоя… Что-то… Или, может, все в порядке, а ему уже повсюду враги мерещатся?
Стоп!
Гатри остановился, как вкопанный. Местный деревенский мужик знать не знает красивую эльфийку. А ведь это деревня. Здесь все знают друг друга. Незнакомцы — только заезжие торговцы. Но староста сказал, что после свадьбы все разъехались, и последние пришлые продавцы солений вчера отбыли.
Капитан сунул руку за пазуху и осторожно достал серебряную резную подвеску с белым лунным камнем. Шутливый подарок Леонелы. Пару лет назад она, смеясь и озоруя, сняла ее с себя, и на ней тогда остался только один шелковый чулок, и преподнесла ему. «Знак любви от Вашей прекрасной дамы». Глупость. Но рука не поднималась выбросить. Подвеска была памятью. Не о Леонеле — о нем самом, влюбленном и забывшем на какое-то время, какова жизнь на самом деле, и какая роль в ней отведена самому Гатри.
Люди шли мимо по своим делам, иногда кидая косые взгляды на стражника. Гатри краем глаза выбрал подходящих кандидатов и решительно шагнул к кучке молодых парней.
— Ребята, выручайте! Тут такое дело… Девушка украшение потеряла, как бы мне ее найти? Обнаружит ведь пропажу, расстроится, — и он протянул одному из ребят подвеску.
-Ух ты-ы, — доверчиво разинули рты ребята. Каждому хотелось рассмотреть диковинку поближе.
— Это у кого же из наших такая красота была? — удивился невысокий паренек, придирчиво повертев в руках подвеску.
— Да это вы мне скажите! Хорошенькая, светловолосая, из эльфов. Знаете, кто такая? Вернете ей?
— А-а, так это же та эльфийка, с которой ты на свадьбе отплясывал! — хлопнул один из ребят своего низкорослого товарища по плечу.
— Так ты отдашь ей? — живо обернулся к пареньку Гатри.
Тот насупился и покраснел. Сунул руки в карманы.
— Не знаю я, где она сейчас. Как ушла со своим драконом, так ее и видели.
«Спокойно», — сказал себе Гатри и изобразил простодушие на лице.
— А дракона где найти? Может, он знает?
— Да мы его с первого дня свадьбы и не видели, — понимая, что сболтнул лишнего, быстро проговорил мальчишка. Вспомнил, видать, кого патруль пару дней назад в каждом доме искал, — и вообще ничего не знаем. И вообще она не с ним была, а просто они ушли со свадьбы вместе, и…
Друг пихнул его локтем под ребра, и тот замолчал. Но капитан получил уже всё, что хотел.
— Благодарю за помощь следствию, ребята, — забирая подвеску, сухо обронил он и широким шагом направился к молодоженам…

…К чести молодого ремесленника, которого звали Фреем, стоит заметить, что он друга выдавать не хотел. До тех пор, пока Гатри не приказал привести его жену.
Девушка плакала, хотя Гатри мог поклясться за каждого из своих людей: пальцем не тронули. Но девчонка и без того смекнула: дело плохо. Поэтому сейчас она шмыгала носом и смотрела на мужа умоляюще-просительно. Гатри будто слышал ее мысли. «Да скажи же ты, скажи им все! Мы же не сделали ничего дурного. Они же убьют тебя, дурак!»
— Что вы хотите с нами сделать? — дрогнувшим голосом спросил Фрей.
— Я-то ничего с вами делать не буду, — проклиная свою службу, ответил Гатри. — Доставлю в город, и дело с концом. А уж Верховный Лорд пусть сам решает…
Девушка опустила голову и тихо заплакала, но ее муж прищурился и упрямо сжал губы.
— Ну, хорошо. Говорить ты не хочешь. Тогда мы сделаем так, — Гатри уселся на скамью напротив Фрея, так, чтобы Мари тоже попадала в поле его зрения. — Говорить буду я. А ты меня поправляй, если что не так. Согласен?
Парень резко мотнул головой. Он явно нервничал. И Гатри от души ненавидел всю эту систему. Одно дело — допрашивать преступников, людей мерзких, опустившихся, озверевших. Тут другое…
— Вы знаете Форкуса. Дракон пришел к вам в деревню накануне свадьбы. С ним была эльфийка.
От внимания капитана не укрылось, что супруги обменялись беглыми взглядами.
— С ним была эльфийка и еще одна женщина. Так, да? Так. Потом они были на свадьбе. А вечером ушли. Нет, ушли утром. Верно?
Фрей, похоже, догадался, что капитан проверяет его реакцию на свои слова, и поэтому принял оборонительную позицию — губы сжаты, брови сведены, взгляд под ноги.
Гатри мысленно вздохнул. Даже грустно, насколько прямолинейно мыслят простые и честные люди. Ведь в своих выводах он опирался на поведение Мари.
***
…На старого писателя жалко было смотреть. Очки на носу перекосились, жидкая бородка тряслась от волнения. Он прижимал к груди толстую книгу и неровно торчащими желтыми страницами, так, будто спасал от гибели единственного ребенка.
— Мы отправляемся в город, — приказал Гатри своим людям. Он потратил несколько часов, пытаясь разговорить Бена Риддера, но тот оказался крепким орешком. На все вопросы старик отвечал «Уж кем-кем, а предателем я никогда не был» и только крепче прижимал к себе свою книженцию.
Ну что же. Ему приказано доставить тех, кто помогал Форкусу, в замок. Видимо, это единственный выход теперь.
Рыжий Джимс неуверенно переминался с ноги на ногу, не решаясь задать вопрос.
— Я слушаю тебя, — поторопил его капитан.
— Сэр… Что делать с ремесленником и его женой, сэр? Тоже в город?
Гатри нахмурился. Если быть честным до конца, они тоже укрывали преступника. И Верховный Лорд однозначно хотел бы видеть их у себя во дворце.
Вот только оттуда они уже не вернутся.
— Ты и Петир останетесь здесь. Ремесленника с женой отпустить, но оставить наблюдение за их домом. Повсюду сопровождать. Они не должны отправлять голубей и не должны ни с кем говорить о драконе. Если они захотят предупредить дракона — я хочу, чтобы вы этому помешали.
— Но сэр, можно ли оставлять их здесь…
— Исполнять, Джимс, — рявкнул Гатри.
— Есть, сэр!

Глава 31. Лиэль. Возвращение.

01.12.2016 6:05:32 Neko

В Эдельвейсах утро начиналось рано. Жители, как настоящие затворники, предпочитали вставать с рассветом и ложиться с наступление темноты. Сонные петухи, которым не так часто доводится будить своих хозяев, выстроились у кормушек на завтрак. Поросята, довольно похрюкивая, уже ворошили корм в своих корытцах.
— Эла! Открывай! — раздался хриплый крик, и в дверь стали настойчиво стучать.
— Лёгок на помине, — буркнула хозяйка, и обтерев руки о передник, впустила гостя.— Что надо? И не говори, что просто в гости зашёл. Опять собираешься настойку клянчить?
Невысокий седобородый эльф перевалился через порог и, масляно улыбаясь, попытался обнять хозяйку. Но Элана только недовольно отмахнулась, и закрыв за ним дверь, направилась к одному из шкафчиков, где обычно хранила настойки и прочие лекарские снадобья. За цветастой шторкой стояло много чего интересного, и чтобы «гость» не вздумал разыграть приступ сильной хвори ради лишнего пузырька, эльфийка нырнула за занавеску, не желая демонстрировать содержимое множества полочек.
— Я слышал, ты у себя новенькую поселила. Познакомь хоть, — переминаясь в нетерпении произнёс родственник, не сводя глаз с колышущейся шторки шкафа.
— Ох, да приболела что-то она у меня. Вчера вся такая мирная была, а сегодня как не в себе. Рыдает всё утро. Что не спрошу, отвечает, что не понять ни чего. Только всхлипывает, — вздохнула хозяйка подавая эльфу крохотный бутылёк.
— Вот вы бабы непутёвые. Как ругаться, так в первых рядах… Показывай свою страдалицу. Я пятнадцать лет с твоей тёткой прожил душа в душу, за эти годы научился понимать баб в любом их и моём состоянии, —оживился эльф, убирая свою драгоценность в поясную сумку.
Лиэль сидела в своей комнате на кровати и всхлипывала, уткнувшись в подушку, лежавшую на коленях.
— Утро доброе, девица-красавица. Ну-ка, поделись с дядькой Валаном, что тебя печалит.
Эльфийка что-то пробубнила, но никто ни чего не понял. Покачав головой, эльф присел на корточки, и попытался отнять подушку от лица гостьи. Оно было мокрым от слёз, в прилипших волосах и пуху. Глаза покраснели и опухли. Истерика явно длится не первый час.
— Ну… даже заплаканная ты всё равно красавица. А теперь давай всё с самого начала, — с энтузиазмом продолжил эксперт женских душ.
— Я такая дууурааа!.. — взвыла Лиэль.
— Давай не будем торопиться с выводами. Что заставило тебя так считать?
Но Эль вновь уткнулась в подушку.
— Так, Эла, тащи сюда кружку.
— Какую ещё кружку? — удивилась та.
— Обыкновенную, с водой. Будем лечить недуг проверенным способом.
Эльфийка сбегала на кухню и принесла небольшую чашку. Воды в ней было немного, поэтому Валан долго прикидывал нужные пропорции, после чего вынул зубами пробку из бутылька и вылил в чашку примерно половину. Перемешал и протянул страдалице.
— Пей.
— Ты чего, совсем из ума выжил? — охнула хозяйка, но было уже поздно — сделав глоток Эль закашлялась и замотала головой, морща нос.
— Как себя чувствуешь? — с довольной миной осведомился эльф.
— Отвратительно. Что это было? — стараясь отдышаться, прошипела Эль.
— Дедовское успокоительное, — хохотнул старик. — А тебе рассказывай, чего там у тебя.
Горло раздирало огнём, но в мыслях явно появился просвет. Перестав терзать несчастную подушку, Лиэль поведала хозяйке и её гостю, не вдаваясь в подробности, всю свою нехитрую историю, начиная с той проклятой ночи.
— Ты из-за этого убиваешься, что ли? — покачал головой Валан, когда рассказ закончился. Он залпом выпил остатки настойки, крякнул и тут же занюхал рукавом. — Ну что за бабы нынче слезливые. Дракон твой, сразу видно, мужик нормальный, наверняка знает обо всех этих ваших заморочках, непонятках. Так что успокойся, не обижается он на тебя.
— Если бы из-за этого, — вздохнула Эль. — Элана мне про того солдата рассказала, что её отец в лесу нашёл. Предчувствие у меня нехорошее. Как думаете, от чего тот умер?
— Дак откуда ж мне знать, — пожала плечами хозяйка.
— Нечего рассказывать было, раз не знаешь, — дядька фыркнул и развалился на стоявшем рядом стуле. — А вот я там был тогда с её отцом, я знаю. Мы ж его похоронить хотели, ну чтобы звери не растащили. Так стоило его пошевелить, как тот рассыпаться стал. Кожа коркой сохранилась, а внутри — труха трухой. Жуткое зрелище. Мы тогда с мужиками ещё решили, что это его та дрянь сожрала изнутри, потому что когда он осыпаться-то стал, все эти тёмные отметины пропадать стали. Ну, разве обычные ожоги так себя ведут?
Хозяйка всплеснула руками и тотчас скрылась в проёме двери, а через несколько минут уже стояла с пузырьком сильно пахнущей настойкой. Лиэль, белая как полотно, с ужасом смотрела на рассказчика. Не дожидаясь, когда несчастная потеряет сознание, женщина суну ей под нос смоченный в настойке платок. Запах был резкий, пробирающий до дрожи, с кислым оттенком. Замотав головой, Эль зажала нос, но бледность стала спадать.
— Шёл бы ты домой, — Элана зло глянула на окосевшего эльфа. — А то наговоришь сейчас всякого, я потом два дня буду её успокоительным отпаивать.
Гость что-то обиженно пробубнил и попытался подняться, но ему это удалось только со второго раза. Вернув племяннице пустой пузырёк, кряхтя, он поковылял прочь. Эль догнала его на лестнице и помогла спуститься.
— А как вы думаете, что это может быть, ну те ожоги?
— Вот неуёмная. Да подвид магии это, скорее всего, других-то вариантов нет.
— И это не лечится? — не отставала эльфийка.
— Сейчас вряд ли. Вот раньше… — эльф запнулся и сбился с мысли. — Вот же ж, понастроят порогов… вот останусь калекой, будешь за мной ухаживать, слышь, Элка!
— Вы сказали что-то про «раньше». А что было раньше?
— Раньше? А ты всё ещё про это. Раньше были северники. Вот они-то знатные целители. Всё могли. Не зря же прежние правители с ними дружбу водили. Ведать из-за этого то они и попали в немилость к огневикам.
Девушка долго смотрела эльфу в след, пока тот брёл по улице, бормоча себе что-то под нос. Его слова глубоко засели у Эль в голове и не давали покоя. Страх подталкивал эльфийку посоветоваться хоть с кем-нибудь, но решимость заставляла начать собираться немедленно. И чем больше Эль над этим думала, тем сильнее росла уверенность в единственно верном решении
— Элана! Я должна уехать. Немедленно. Это очень важно! Не спрашивай ни о чём.
***
Мишкурка встретила Лиэль послеобеденным зноем и уличным шумом. Элана хоть и была не в восторге от новости, что её гостья уезжает, но всё же помогла с транспортом, пообещав местному парнишке особый эликсир, если тот отвезёт Эль в людскую деревню. Эль тогда ещё переспросила у хозяйки, что это за эликсир такой, который помогает в общении с противоположным полом, на что хитрая женщина шепнула той на ухо, что даст ему просто немного успокоительного. Парнишка сильно потеет, когда волнуется, а эльфийкам подобное, разумеется, не по нраву.
Попрощавшись с эльфом, Эль поспешила к дому Мари. Она надеялась, что застанет подругу там, или хотя бы спросит у родителей, где можно найти Фрея. Повсюду расхаживала стража, которая, вероятно, разыскивала Форка и тех, кто был с ним, поэтому Эль закуталась в плащ, натянув пониже капюшон — после вчерашнего веселья многие моги запомнить её, как одну из спутниц дракона. Протискиваясь между прилавков к заветному повороту, ведущему к дому Мари, Лиэль опрокинула мешок с картошкой, тёмные клубни рассыпались и покатились под ноги прохожим. Кто-то споткнулся и упал. Толпа зашумела, обвиняя торговца-раззяву. Пискнув что-то в своё оправдание, эльфийка поспешила скрыться с места «преступления», но сама поскользнулась, и чтобы удержаться на ногах, схватилась за первое, что попалась под руку — чей-то рукав. Извиняясь за свою неловкость, она подняла голову и виновато улыбнулась незнакомцу. От изрядно поношенного тёмно-синего военного мундира едко пахло табаком. Усталый взгляд, трёхдневная щетина — человек словно и не заметил произошедшего, он лишь мельком взглянул на неловкую девицу и продолжил свой путь.
Родительский дом Мари эльфийка нашла быстро, по хорошо запоминающемуся светлому забору. У калитки стояла запряжённая телега, на которую уже успели погрузить несколько узлов с вещами. Наверное, это Мари забирала своё, переезжая к мужу. Дверь была открыта, и уже с улицы был слышен её тонкий голосок, раздающей кому-то указания. Убедившись, что никто не обращает внимания на незнакомку, Эль проскользнула в дом. Подруга была так занята процессом выноса со второго этажа сундука, что не заметила, как в комнате появился гость. Мари стояла спиной к дверям и размахивала руками, предполагая, что её подбадривающие « ой» и «осторожно» облегчают работу мужу и отцу. Фрей всячески пытался отогнать назойливую жёнушку, боясь, что она в конце концов не выдержит и полезет помогать, а это сильно бы усложнило и без того не простое занятие. Решив перехватить поудобнее, он развернулся, но от неожиданности, увидев позади жены эльфийку, выпустил край сундука. Набитый женскими тряпками ящик с грохотом рухнул на ступеньки и чуть было не отдавил свёкру ногу. Но тому повезло, что он оказался ловким, и выпустив второй край, отскочил в сторону. Прогрохотав по ступенькам, сундук остановился прямо напротив хозяйки, вывалив на пол всё её наряды.
— Лиэль, ты чего вернулась? — Фрей торопливо сбежал по лестнице.
— Боже мой, Эль?! Что-то случилось?! — всплеснула руками Мари.
— Простите, я понимаю, что не вовремя, но… Фрей, мне нужна твоя помощь. Помоги мне найти Форка.
— Я отвёл его к старику-книжнику. Бен должен был вывести их из деревни. Они могут быть уже далеко, — почесал в затылке тот. — Мы, конечно, можем спросить у него, где он видел их в последний раз, но я не думаю…
— Пожалуйста, это очень важно! Пока ещё не стало слишком поздно…

Писатель сидел за своим столом и что-то записывал в толстую книгу. Дверь у него, как обычно, была открыта, и молодые люди беспрепятственно попали в дом.
 — Бен, ты опять не запер, — покачал головой Фрей, перешагивая через гору бумаги.
— Да зачем мне, у меня нечем поживиться, разве что старыми книгами, а тут, увы, никто не является ценителем литературы, — ответил старик не поднимая головы. — Если ты по поводу своих друзей, то я вывел, как ты и просил. Вот только они к реке не пошли, через лес решили…
— Да, я по этому поводу и пришёл. Мне нужно, чтобы ты показал этой девушке, куда именно они пошли.
-Мой друг, сейчас я никак не могу, мне нужно записать одно очень ва-а-ажное наблюдение. -Бен потянулся к лежащему рядом фолианту и стал быстро его листать, выискивая нужную страницу. Очевидно, все книги в этом доме были не только с вековой историей, но и вековой пылью, от быстрого перелистывания над книгой образовалось пылевое облако, которое тут же осело на нос писателю. Лицо мужчины перекосилось от надвигающегося чиха.
— Бен, ты каждый день что-то да записываешь, мне кажется, всё важное ты записал ещё неделю назад, когда сутками не выходил из дома.
— Ачьхай! — смачный чих поднял новое облако пыли. Потирая нос и поправляя съехавшие очки, старик недовольно уставился на гостя. — Молодой человек, вы становитесь слишком навязчивым. Вам никогда не понять всей сложности моих тру… — но ему не удалось закончить мысль, потому что ему на глаза попалась спутница назойливого соседа. И в тот же момент его лицо озарилось восторженной улыбкой. — Бог ты мой! Эльф в моём доме. Невероятно! — Бен Риддер соскочил со своего места и торопливо засеменил к молодым людям. — Я удивлён, знаете ли, к нам не часто эльфы захаживают, — он крутился вокруг Эль, разглядывая её со всех сторон, пересчитывая пальцы на руках и определяя навскидку, к какому оттенку относится этот цвет волос. — Само очарование. К какому виду вы относитесь? Хотя нет, не говорите, я сам. Вы, конечно, лесной эльф, но что-то в вашем строении меня смущает. Форма черепа, длинна ушей. Сейчас, сейчас… — кивая самому себе, старик принялся перелистывать толстую изветшалую подшивку, которую вытащил практически из-под ног Фрея.
— Простите, но я очень тороплюсь! Просто подскажите, куда они пошли, и я уйду, — пытаясь привлечь к себе внимание, произнесла Лиэль, но старик продолжал бормотать что-то себе под нос, переверчивая страницы. Периодически он щупал её кожу, проверял гладкость, а в конце и вовсе вынул что-то похожее на линейку и принялся замерять длину ушей.
 — Ага, всё сходится. Вы милочка настоящая редкость. Не желаете чашечку чая? Я бы хотел обсудить вашу родословную.
— Бен! Ты слышал, что тебе сказали? — раздражённо вмешался Фрей.
— Конечно, я всё слышал. Я не глухой, — обиженно бросил писатель и закрыл книгу. — Я провожу эту очаровательную особу, куда она просит. Но пусть пообещает, что когда будет свободная минутка, обязательно заглянет ко мне. Что-то мне подсказывает, что она будет началом моей новой диссертации.
Пока пожилой мужчина одевался, то и дело теряя из виду то обувь, то плащ, Фрей подозвал Лиэль к себе и без лишних слов сунул ей в руку кусочек ткани. В него было завёрнут потёртый от времени кожаный шнурок, на котором висели два металлических крылышка.
— Он просил вернуть это Марте, но пока есть надежда, я хочу, чтобы это было у тебя. И ещё… — мужчина вынул из кармана куртки мешочек, в котором зазвенели монеты. — Этот ушастый хитрюга оставил это у меня. А я и не заметил. Нет, чтобы просто поблагодарить… в общем, тебе это пригодится, если что.
Лиэль убрала кошелёк и амулет в поясную сумку и обняла друга. Нужно было торопиться, Фрея ждала жена, а эльфийке предстояло продолжить путь в неизвестность, ведь она действительно до конца не понимала, как будет искать дракона и найдёт ли вообще, успеет ли. Наверное, можно было остаться в Эдельвейсах и утешать себя тем, что такова судьба, но как долго бы у неё получалось находить оправдания тому, что даже не попыталась?
Бен Риддер и его спутница всё дальше уходили вглубь леса. Несмотря на протоптанную дорожку, идти по мшистой, влажной от соседства с болотами земле было тяжело — ноги то и дело вязли в твёрдой на первый взгляд поверхности. Кто бы мог подумать, что пожилой писатель регулярно устраивает такие вылазки, а ни кто из деревенских даже и не подозревает об этом.
— Последний раз я видел их здесь, — сообщил старик, когда они вышли к дороге. — Но, как и им, я настоятельно советую вам не ходить туда.
— Спасибо за беспокойство, — кивнула эльфийка и обняла старика. — Я буду осторожна.
— Ох, я не прощу себя, если пропадёт такой редкий экземпляр. Так и быть, провожу тебя, я знаю этот лес и всех, кто там живёт, думаю со мной у тебя больше шансов узнать, где твои друзья.
Поддерживая друг друга, девушка и писатель спустились в низину, которую местные называли «ямой». В воздухе пахло сыростью и гниющей древесиной. Путаясь в болотной траве, девушка торопливо шагала за стариком, который сейчас предпочитал молчать и двигаться максимально тихо. А когда солнце начало с трудом пробираться сквозь плотную крону вековых деревьев, путники увидели ряды хижин, построенных из веток, сухой травы и невыделанных шкур. В душу закралось ощущение, что их путь закончится здесь, так или иначе.

Глава 30. Рейв. Вожак.

28.11.2016 9:53:19 Neko

Утро уже перешло за ту грань, когда отступает прохлада и гомон птиц становится невообразимым. Впрочем, здесь, в Волчьей Яме, птиц почти не слышно за шумом деревни. Это только кажется, что оборотни, ведя полузвериный образ жизни, почти не занимаются домашним хозяйством.
То здесь, то там под деревьями, а иногда и частично в дуплах больших деревьев стоят деревянные, покосившиеся или косые изначально хижины. Окон в них нет, зачастую нет и дверей: разве только кусок тряпицы, колышущийся на ветру, прикрывает внутренности дома от любопытных глаз. Кое-где висят гамаки, в которые женщины сажают маленьких детей, чтобы те никуда не убежали, пока мать занята стиркой или готовкой.
Большинство мужчин и несколько женщин ушли в лес, на охоту или за грибами и ягодами, но народу все равно много. Дети снуют туда и сюда, выхватывают еду, которую их матери готовят над небольшими костерками. У детей совсем нет страха огня. Этим оборотни отличаются от волков. Никакого страха огня… до тех пор, пока впервые не нарвешься на патруль драконов.
Рейв, лениво почесываясь, вышел из маленькой хижины, расположившейся между двух сросшихся кронами молодых дубков. Сирша, молодая волчица, оставшаяся в доме, что-то недовольно пробормотала, одеваясь в свое потрепанное, но миленькое платье из мешковины. У девушки был дурной характер, она в который раз огрызнулась на него. Но Рейв готов был поклясться, что не успеет луна войти в следующую пору, как эта норовистая девчонка опять придет к нему ночью, поблескивая рыжими глазами и притворно стыдясь своей наготы. Потому сейчас он даже не рыкнул на нее, только усмехнулся и повел носом: от запаха жареного мяса рот наполнялся слюной. Пора было бы и пообедать.
Молодой волк неспешно прошелся по поляне, искоса оглядывая собратьев. К паре костров его дружелюбно позвали, но он только отмахнулся. У большого ясеня, в своеобразном центре деревушки, слышался рык и смех. Остановившись чуть поодаль, Рейв наблюдал, как его вожак-брат в окружении нескольких крепких самцов и пары разомлевших от их внимания самочек веселится у костра.
«Где это видано, чтобы вожак не ходил на охоту больше седмицы», — нахмурился Рейв. Он отступил в тень, еще немного постоял — а потом нарочито независимым шагом пошел прочь.
В конце концов, он остановился возле небольшого костра, возле которого, неловко устроив одну ногу и сидя на второй, расположился бусый Сол. Костер, лижущий хитро сложенные ветки, давал пламя сразу для двух котелков. В том, что побольше, варилась похлебка. Маленький был прикрыт ладно подогнанной крышкой из сосновой коры, чуть сдвинутой вбок.
Хромой торговец взглянул на своего гостя без особого дружелюбия, но протянул ему чистую миску. Рейв с показной ленцой зачерпнул похлебку раз, другой — однако же оставил и хозяину хорошую порцию.
Сказать по правде, второго в стае волка немного настораживал этот серый пройдоха. Конечно, в честном поединке, где есть место только когтям и клыкам, Рейв шутя перегрызет ему глотку… Но, глядя в светлые прищуренные глаза Сола, он не был уверен, что нет на свете других поединков, в которых этот хромой пес окажется ох каким опасным противником. И это внушало Рейву и еще нескольким волкам, тем, что посмышленее, некоторое уважение к торговцу.
А еще Рейву нравилось то, что торговец не заискивает перед Блэком. Не вьется вокруг, не поджимает хвост между лап — в прямом и переносном смысле…
— Хлеба нет? — опустошив свою миску, спросил Рейв. Было бы неплохо промокнуть остатки супа хлебной корочкой.
— Нет. Патрули на дорогах, ночью в город пойду, — обронил Сол, отодвигая крышку с маленького котелка и помешивая содержимое тонкой веточкой.
Рейв принюхался к белёсой густой жидкости. В нос шибанул сладкий густой аромат…
— Эй, полегче! — предупредил Сол, поспешно возвращая крышку на место.
— Что за штука у тебя там, — Рейва одолело любопытство.
Сол поколебался, открыл было рот, чтобы неохотно ответить… но, услышав шум, замер и прислушался.
***
Чужаков было двое. Статная высокая красавица в потрепанном, но дорогом людском платье, держалась как будто бы смело, не стояла неподвижно, не убирая с лица пряди черных, как смоль, волос. Девка была весьма недурна собой, но пахло от нее чем-то тревожным и незнакомым.
Однако куда больше занимал Рейва мужчина. Высокий, крепкий и стройный дракон, с холодным взглядом опытного и спокойного убийцы, сейчас он медленно озирался, держа руку на рукояти хорошо заточенного клинка. Второй такой же меч блестел рукоятью в ножнах на бедре.
Патрульные, обнаружившие чужаков, сейчас поспешили разойтись на более безопасное расстояние и слиться с немногочисленной толпой, а вот несколько крепких самцов во главе с самим Рейвом, напротив, сжимали кольцо вокруг странной парочки.
— Здравствуйте, гости дорогие, — насмешливо произнес Рейв глухим утробным голосом. Он знал, какой трепет пугливым овцам внушает один только голос волка.
Эти двое овцами не были.
— И вам не хворать, — дракон перевёл взгляд на волка.
Повисло молчание и Рейв, глядя на своих собратьев, понимал, что они ждут именно его действий. Это вдохновляло.
— Зачем пожаловали? — только ребенок или наивный глупец мог бы принять его ласковый голос за чистую монету. Пара оборотней возле него подобострастно захихикали, но Рейв оборвал их суровым взглядом, — Нечасто к нам приходят гости…
— Уходили от солдат Верховного Лорда, да вот дорогу решили сократить, — с понятным только ему сарказмом произнес дракон, не убирая руки с рукояти меча.
Девка рядом с ним все-таки смахнула волосы с лица, и на мгновенье в надорванном вороте платья мелькнуло полное полукружье ее груди.
— А хороша, — протянула женщина, вышедшая из своей хижины и нянчившая ребенка на руках. Она, как и многие любопытствующие, ждали продолжения забавы. Желательно — посмешнее или пожестче. Можно совместить.
— Чего это солдатам гнаться за драконом? — недоверчиво протянул пегий Ворк, оборотень с порванным правым ухом. Рейв недолюбливал Ворка, но сейчас был согласен с его недоверием: странно, если бы дракон убегал от таких же драконов. Хотя…
— Когда волки гонят волка? — спросил Рейв, обводя взглядом толпу. Голоса утихали, стоило ему посмотреть на собратьев, — Когда это бешенный волк. Когда люди гонят человека? Когда этот человек — преступник. Говори, что ты натворил, дракон?
Дракон нахмурился и окинул толпу недовольным взглядом. Воздух потяжелел, и стало невыносимо душно. Раздалась едва уловимый треск магии. Полуголая женщина тоже это почувствовала и схватила своего спутника за плечо, что-то жарко зашептала ему на ухо. От нее пахло страхом. Дракон вскинув голову, посмотрел Рейву прямо в глаза.
— Я и есть преступник. И за моё преступление полагается смерть. Но у вас лишь прошу убежища до заката, — он повысил голос, заглушая ропот, начавшийся после его слов, — Но если и этого вы дать нам не можете — мы уйдем сейчас же.
— Куда же они пойдут, заблудятся…
— Вот и пусть их идут!
— Правильно, ступайте прочь отсюда.
— Нельзя их отпускать, — вкрадчиво пробормотал Ворк, почесывая за ухом, — а что, если это шпионы? — оборотень хитро прищурился, оглядывая соотечественников.
— На что мы шпионам, блох твоих пересчитывать? — насмешливо спросил Сол, появляясь где-то позади Рейва, — боюсь, с этим вся армия драконов не справится.
Оборотни засмеялись, даже пришлая девушка фыркнула, и Рейв осклабился в подобии клыкастой улыбки. Напряжение спало, и сейчас он думал, как поступить, чтобы еще больше укрепить свой авторитет в стае…
— Это что здесь такое?
Громкий рык Блэка заставил Рейва вздрогнуть. Не от страха. От неожиданности. Вожак подходил к собравшимся размашистой тяжелой походкой. Он умел превращать грузность своего тела в видимую опасную мощь. Оборотни начали расступаться, давая дорогу вожаку, и Рейв с неудовольствием посторонился. Брат задел его плечом, когда прошел мимо, не оборачиваясь.
— Эти чужаки скрываются от драконов, — громко сообщил Рейв, — они просят убежища.
— Убежище, — хохотнул Блэк, останавливаясь в шаге от чужаков, — сначала эти сраные драконы травят нас, как шавок, а потом просят убежища? — он сделал шаг вбок, обходя вокруг дракона.
— Брат, слушай…
— Сначала они выгоняют нас все дальше в лес, ставят ловушки и охотятся на нас, а теперь втягивают в свои игры?! — голос Блэка становился все раскатистее, и Рейв почувствовал, как волосы шевелятся у него на загривке, — ну, я вам покажу убежище!!!
— Да слушай ты меня, — прорычал Рейв, хватая Блэка за плечо и разворачивая его к себе, — драконы — наши враги! Их враги — наши друзья. Мы должны помочь им!
Еще несколько мгновений назад оборотень сомневался, стоит ли помогать незнакомцам, но теперь он был уверен в своей правоте, как никогда. Блэк хочет убить чужаков. Значит, их нужно защитить.
— А ты не лезь! — взревел Блэк, стряхивая руку брата с плеча, — я здесь буду решать, кого спасать, а кого нет! Этот дракон должен умереть!
— Убьешь одного дракона, а перед десятком поджимаешь хвост, — Рейв чувствовал, как кровь шумит в ушах и клыки удлиняются, не находя места во рту, — откуда тебе знать о жалости и помощи, только смелые волки помогают друг другу.
— Ах ты щенок! — Блэк обернулся волком, и тут же, не сходя с места, бросился на Рейва, стараясь подмять его под себя. Рейв увернулся, ныряя под его лапу, и приняв волчий облик, кинулся на брата сзади. Тот встретил его ударом лапы с полуоборота, но сокрушительный и смертоносный удар длинных когтей пришелся скользь, лишь слегка попортив шкуру на плече у противника.
Мир вокруг исчез для Рейва. Он не видел, как дракон обнажил второй клинок и встал в боевую стойку. Не видел, как женщина рядом с ним сперва тянула его за руку, что-то крича, а потом замерла, наблюдая за двумя дерущимися волками, и глаза ее светились азартом. Не видел, как несколько прихлебателей Блэка тоже обернулись волками, но стояли неподвижно, вздыбив шерсть на холках и скаля клыки: поединок с вожаком — это священное право каждого быть убитым в бою один на один. Но он не будет убит. Гулкая ярость окрашивала мир вокруг кроваво-красной пеленой, и сквозь эту пелену Рейв отчетливо видел только Блэка, большого черного волка, противника, вожака, которому пора уступить свое место.
И его горло. Так далеко.
Ближе.
Ближе.
Совсем близко…
Рейв разжал зубы только тогда, когда тело его брата обмякло, а кровь перестала хлестать и стала сочиться спокойной густой струей.
Все плыло перед глазами, когда Рейв обернулся в человеческий облик — и чуть не упал, припав на одно колено. Весь в крови, поту, пошатываясь, он выпрямился во весь рост и оглядел свою стаю. Тишина, нарушаемая лишь стрекотанием кузнечиков в траве. Лучи солнца отражаются на мечах дракона, кровь и пот заливает глаза. И десятки глаз обращены к нему. Он запомнит этот день на всю оставшуюся жизнь.
— Меня зовут Рейв, — произнес новый Вожак стаи, делая шаг к чужакам, — и вы можете оставаться здесь до тех пор, пока не захотите уйти.

Глава 29. Форк. Другая дорога.

28.11.2016 9:52:13 Neko

Форкус сидел на единственном свободном стуле, бесцеремонно забросив ноги на стол, пока по полу, в ворохе бумаг, ползал толстенький старичок, пытаясь что-то найти. Бен Риддер, писатель, к которому привёл их Фрей, был большим знатоком всего, что касалось литературы, медицины и всевозможных троп, но что касается порядка, старик был безнадёжен. «Сумасшедший старик», как любил называть его Фрей, был очень рассеян и сейчас отчаянно пытался найти свои очки, потерянные где-то здесь, и без которых он не видит дальше собственного носа. Сиали, долгое время наблюдавшая за писателем, решила, что игра, в которую он играет, весьма забавна и с удовольствием зарылась в кучу свитков, разбрасывая их в стороны.
— О, милая барышня, я вам очень благодарен, что вы решили помочь мне в моей беде, но не могли бы вы быть осторожнее? — вежливо попросил Бен, когда в него прилетело несколько сшитых стопок бумаги. Но метаморф лишь окинула его разыгравшимся взглядом и продолжила веселиться.
Подгонять старика было бесполезно, и дракон, откинувшись на спинку стула, без интереса разглядывал бумаги, что лежали на столе. Тёмные узоры с запястья уже переползли на кисть, опоясав основание двух пальцев. Тоже самое было и на второй руке — зараза уже захватила шею и часть груди, прочертив себе дорогу с одной руки на другую. Тело изнывало от боли, как после рукопашной схватки или падения с коня. За последние дни он почти не пользовался магией, но эта дрянь, пусть не так болезненно, но расползалась по телу. Сколько осталось? Сутки, неделя? Находясь одной ногой в могиле, начинаешь переосмысливать каждый прожитый день. И если обычно на пороге смерти люди думают о том, чтобы они хотели ещё раз пережить, то у дракона таких воспоминаний почти не было. Единственное, что захотелось повторить — это годы в людской деревушке, ведь жизнь в Дрейне была пустой, она дала ему многое, но и столько же отняла. Кроме армии он ничего не замечал, не ценил. Попав в этот мир господ и драконов, он сразу же столкнулся с травлей со стороны других детей. Водных считали слабаками, иначе, почему они так легко сдались при конфликте с огненными? Тогда в мальчике разгорелось желание заставить себя уважать. И единственное, что, по его мнению, могло ему в этом помочь — это высокий военный чин. Он посвятил жизнь войне, он был одним из лучших. Прошли годы — он добился поставленной задачи. Но какой ценой? Принесло ли это ему удовлетворение? Он и сам уже не знал. Форк просто стал тем, кем стал — очередным воякой, повёрнутым на сражениях. С недавних пор эти мысли всё чаше посещали его, заставляя чувствовать себя чудовищем. И ни что не могло переубедить его в том, что он другой. А вчера он увидел того другого себя в отражении голубых глазах эльфийки. Но сам же всё и испортил, осталось лишь гнетущее разочарование в самом себе. Зачем он так поступил с ней? Почему не настоял, не объяснил? Ведь прекрасно понимал, что она чувствовала в тот момент. Воспитание эльфов отличается от людского или драконьего. Эти ушастые существа всему придают особый смысл, от чего крайне осторожны в проявлениях тех или иных чувств, и Форк знал это всегда. И он помнил это, когда Эль, пусть и в хмельном порыве, решила его поцеловать. В тот момент он был удивлён, польщён и одновременно напуган. Как он допустил, что девочка влюбилась в него? Но мужское любопытство оказалось сильнее — он поддался ему. Это была всего лишь жажда познать новое, не более. Фрей обещал отвезти её в Эдельвейсы сегодня же. Надежда, что у неё всё сложится — единственное, что Форк мог сейчас себе позволить.
— Я их нашёл! Нашёл! — воскликнул писатель, кряхтя понимаясь с колен. — Они были под энциклопедией о редких насекомых южной части восточного леса.
Бен дыхнул на запылившиеся стёкла и протёр их о край своего затёртого камзола, после чего водрузил очки на нос. Картина вокруг сразу прояснилась. Он внимательно посмотрел на гостя, который положил свои ноги на детище всей его писательской жизни, потом перевёл взгляд на черноволосую красавицу, которая с азартом котёнка жевала какой-то документ. Старик покачал головой и практически вырвал листок из её зубов. Бумажка хрустнула, и Сиали достался лишь маленький кусочек, который она тут же выплюнула. Писатель покрутил лист в руках, потом подобрал недостающий мокрый клочок и вновь изучил записи.
— Ах, вот он где был, а я то всюду его искал. Ладно, позже им займусь — с этими словами Бен Риддер аккуратно положил листок в общую кучу, в которой тот сразу же затерялся.
— Молодой человек, не могли бы вы убрать ваши сапоги с моих записей. Они для меня важны.
Форкус молча выполнил просьбу и вопросительно посмотрел на старика.
— Да, да, благодарю. Сейчас я возьму плащ, и мы можем идти, — Бен ещё несколько минут рылся среди бумаг, желая отыскать плащ, который, как выяснилось, лежал на стуле, на котором сидел Форкус. Расправив образовавшиеся складки, старик накинул его на плечи, но вместо того, что бы идти к двери, направился вглубь комнаты. — Неужели вы думаете, что мы вот так спокойно, при всех, сможем уйти в лес? — удивился старый книгочей, заметив непонимание в глазах гостей.
В самом тёмном углу, под лестницей, ведущей на чердак, висел большой старый выцветший холст с каким-то невнятным уже изображением. За холстом оказалась узкая дверца, ведущая в сад, дракон даже усмехнулся такой секретности. Хотя в нынешнем состоянии это место сложно было назвать садом. Старику уже давно было всё равно, что поленница поросла мхом, а клумба радует обилием сорняков, а не цветов. Бен Риддер был слишком занят своими исследованиями, что бы обращать внимания на такие мелочи. А покосившийся забор, что служил разделительной полосой между лесом и деревней, старик так и вовсе не любил. Ограду выстроили в целях безопасности, не спросив мнения хозяина участка, и в отместку хитрый старикашка сделал в заборе калитку. Но поскольку плотник из писателя такой же плохой, как писатель из плотника, защитная ограда пострадала сильно, и последние годы держалась на честном слове.
Выбравшись из деревни, метаморф восторженно носилась по кустам, не обращая внимания на то, что её платье уже больше похоже на половую тряпку, нежели на девичий наряд. Дорога должна была занять всего минут десять, но из-за нерасторопности проводника растянулась на добрые полчаса. Бен то и дело останавливался, что бы перевести дух, вызывая недовольство у дракона. А старик лишь скрипуче посмеивался, упрекая молодёжь в том, что они всё время куда-то спешат. Но вот наконец пришло время попрощаться с занудным писакой, который всю дорогу что-то рассказывал о животных и растениях. Отчасти за эти лекции нужно было благодарить Сиали, так как это она засыпала писателя вопросами, интересуясь, какие грызуны сытней, а какие полезней. Видимо, слова о постоянном переедании всё же подействовали, и хищница решила сесть на диету. Между деревьев показалась дорога, которая должна была вывести беглецов из леса к реке, русло которой как раз огибало Дрейн, нужно было всего лишь пройти вдоль её берега вниз по течению. План, добраться до столицы меньше чем за сутки был хорош, ровно до тех пор, пока Форк не заметил вырванные копытами комья земли. Ещё ребёнком охотники научили его замечать такие мелочи, и определять направление, в котором двигался конь. И к сожалению конная стража, а это была она, опередила дракона на жалкие четверть часа, отрезая путь к реке. Генерал выругался, и, немного поразмышляв, обратился к писателю.
— Есть варианты, как можно выйти к реке ниже по течению?
— Дорога здесь одна, — покачал головой Риддер. — Если только через лес, в обход. Но я бы не советовал. Небезопасно там.
— Понятно. Ну, безопасность никогда не была у нас на первом месте, — дракон бросил взгляд на Сиали, и та одобрительно кивнула.
— Я бы настоятельно не советовал, — крикнул им в спину писатель, но парочка уже скрылась за деревьями.
Он ещё немного помялся и отправился в обратный путь. Всё дорогу он раздумывал над тем, что, быть может, стоило их предупредить о тех, кто живёт в Волчьей Яме, но они же сами признались, что безопасность для них не главное. Авось и доберутся, куда им надо.

Глава 28. Гатри. Поиски.

28.11.2016 9:51:21 Neko

Эта деревня ничем не отличалась от любой другой деревни людей на юго-западе земель Дрейна. Те же аккуратные деревянные домики, те же лошади, мохнатые и крепкие, привычные к пахоте больше, чем к верховой езде. Те же насупленные мужчины и смешливые девушки, весело глядящие на стражников из-за отодвинутых занавесок.
И все-таки за двадцать лет службы капитан городской стражи привык прислушиваться к своей интуиции.
— Останемся здесь и опросим всех еще раз, — велел он своим людям, а сам направился к дому деревенского старосты, крепкого нестарого мужчины с курчавой каштановой бородой.
Его люди, всего три человека, рассредоточились по территории деревни.
«Ни в коем случае не мешайте мирным жителям» — всегда учил их капитан. — «Во-первых, чаще всего это ни в чем не повинные люди. Во-вторых, если вы будете с ними вежливыми, они охотнее помогут вам. А если они и правда что-то скрывают, ваша обходительность усыпит их бдительность. Они расслабятся. И тогда держите ухо востро».
Староста глядел подозрительно, справедливо не доверяя городским жителям, пусть даже и людям, однако радушно угостил капитана и его людей неожиданно щедрой для деревни снедью. Были тут и печеные яблоки, и рыба, и ягодные напитки, и поросёнок с брусничным соусом.
На вежливые похвалы капитана хозяин только посмеивался, а вот его жена, статная женщина с огненными волосами — тяжёлые косы были уложены наподобие венка — растаяла. Рассказала, что вчера они выдали замуж племянницу, старшую дочку ее родной сестры. Жених хороший девушке достался, ремесленник. Год копил на этот праздник, но уж когда накопил на угощение не поскупился.
Староста сперва строго зыркал на жену, показывая, как она неуместно разболталась. Но после пары кружек пива расслабился, разговорился. Лицо его раскраснелось, он со смехом вспоминал проделки маленькой племянницы, пил за ее здоровье.
Гатри чувствовал себя странно, слушая этих людей.
С одной стороны, они были очень симпатичны капитану. Простые люди, привыкшие к тяжелому ежедневному труду, далекие от городских интриг, не испорченные деньгами и властью. Именно такими должны быть люди. Почему в городе все иначе? Что за зараза отравляет жителей? Золото это или же драконы? А были ли все люди такими простыми и добрыми, когда драконы еще не пришли с севера в земли Дрейна? Гатри хотелось думать, что раньше все люди были такими. И, если бы сейчас драконов не стало… Впрочем, это глупые размышления, очень далекие от реальности. Правда в том, что в обществе этих людей капитан чувствовал себя лучше. Честнее, проще. Он, черт побери, чувствовал себя хорошим человеком.
Почти.
Если бы не ловил себя на том, что анализирует каждое слово, каждый взгляд хозяина и хозяйки. Не скрывают ли чего? Не умалчивают? И что станет с этими бедными людьми, если именно в их доме, затаившись, сейчас скрывается опальный генерал-дракон?..
Гатри отогнал от себя эти мысли. Глупости, все глупости. Ни одно слово, ни один сигнал не говорил в пользу того, что Форкус со своими спутницами был тут. Нужно унять свое воображение и отправляться дальше.
— И куда теперь путь держите, капитан? — дружелюбно спросил раскрасневшийся от пива и от смеха староста, откидываясь на стуле. Сиденье под ним жалобно скрипнуло, но выдержало натиск.
— Если почтенные хозяева не против, я попросил бы для себя и своих людей ночлега на пару ночей здесь, — услышал Гатри свой собственный голос.
Хорошего человека в нем было все-таки меньше, чем хорошего стражника…

Глава 27. Лиэль. Эдельвейсы.

24.11.2016 11:02:45 Neko

Шло время. В опустевшем доме царила тишина. Крохотные пылинки золотым вихрем кружились в солнечных лучах, пробивающихся сквозь задёрнутые занавески. Истерика прошла, Эль сидела на полу, глядя в одну точку. Люди говорят «поплачь — и станет легче», но, видимо, это обыкновенный самообман — легче не становилось. С болью в сердце ещё как-то можно жить — день за днём надеясь, что рана в конце концов заживёт, а с пустотой жить просто не хочется. Ни цели, ни надежды, только здесь и сейчас. Уходя, Фрей обещал вернуться как можно скорее, но прошёл уже час, а его всё не было. Впрочем, его нельзя винить, как-никак его ждёт молодая жена, а он тут с ними нянчится.
Внизу послышались голоса, и Лиэль решила покинуть свой угол отчаянья и выйти к пришедшим. В дом зашли двое — родители невесты и собственно хозяева дома. Они почти всю ночь веселились на празднике, а потом отправились в гости к старосте деревни, который приходился Мари дядей, да там и остались ночевать. Поприветствовав гостью, отец, который явно на радостях хватил на свадьбе дочки лишнего, прямиком направился досыпать в соседнюю комнату. Грет же не спеша принялась хозяйничать на кухне. Эльфийка помогла ей с чаем и присоединилась к завтраку: оставшиеся после ночного застолья пироги были очень кстати. Фрей вернулся, когда гостья уже через силу допивала третью чашку чая с очередным кусочком булки. Хозяйка почему-то решила, что эльфийская худоба связана с недоеданием, и решила помочь восполнить недостающее. Вместе с мужем в дом к родителям пришла и Мари. По её лицу было видно, что ей уже всё рассказали про утреннюю ссору молодых людей. Объяснять причины и выслушивать слова поддержки сейчас не очень хотелось, поэтому Эль попросила Фрей поторопиться с отъездом и уже через полчаса они покинули Мишкурку. Конечно, без слезливого прощания не обошлось, но тут и сама эльфийка не удержалась и всплакнула, обняв Мари. Из-за внезапного визита военных было решено взять двух скакунов вместо запряжённой телеги, и выйти из деревни окольными путями, чтобы лишний раз не попадаться страже на глаза. Почти всю дорогу всадники молчали, слушая стук копыт. Оставаться в Мишкурке, становясь обузой молодой семье, было бы неправильно, и Эль решила во что бы то ни стало закончить свой путь, а если получится, то поселиться в Эдельвейсах. Она уже стала представлять свою будущую затворническую жизнь, когда Фрей заговорил.
— Эль, я не знаю, что Форк тебе сказал утром, но мне кажется, ты не справедлива к нему.
— Фрей, он же наверняка всё тебе рассказал, а если ты всё знаешь, то как можешь такое говорить? Он твой друг, конечно, но той ночью я потеряла всё… из-за него, — ответила эльфийка, чуть помедлив.
— Да, я знаю, но в том то и дело…. Я обещал не вмешиваться, но оставить всё как есть тоже не могу. Форк не плохой дракон, и я не хочу, чтобы до конца своих дней ты считала его убийцей.
— Фрей, — устало протянула Эль, давая понять, что этот разговор ни к чему хорошему, ни приведёт.
— Мне кажется, что ты не всё помнишь. Шок и прочее, так бывает, что забываются некоторые моменты… — попытался продолжить Фрей, но эльфийка его оборвала.
— Перестань. Я пережила это однажды, и не хочу пережить опять. Если я что-то и забыла, то я тому только рада. Хочу всё стереть из памяти и никогда не возвращаться к этому, — она накинула на голову капюшон, пряча подступившие слёзы.
Впереди показались макушки голубых елей — начиналась территория лесных эльфов. Терпкий запах смолы окутывал молодых людей, подобно одеялу, и чем глубже в лес они заходили, тем сильнее становился аромат. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь еловые кроны, жёлтыми пятнами освещали широкую тропинку, что вилась то вправо, то влево, пытаясь запутать путников. Наконец из-за деревьев стали выглядывать аккуратные мшистые домики, больше напоминающие растрескавшиеся от времени стволы деревьев. Всадники спешились и дальше уже шли пешком, взяв коней по уздцы. Гости здесь бывают редко, поэтому появление чужаков привлекло внимание многих. Эльфы останавливались и с любопытством наблюдали за тем, как эльфийка и человек шли к дому Магды — так звали старейшую эльфийку в деревне. Её дом располагался возле столетней сосны, которая, вероятно, была ровесницей достопочтенной старосты Эдельвейсов. Заметив гостей, старейшина вышла на встречу. Эльфийская старость отличалась от человеческой — несмотря на то, что Магда в прошлом месяце разменяла век, она была по-прежнему полна сил и двигалась довольно уверенно, лишь изредка помогая себе изящно выточенной тростью. Если бы не морщины и серебро седины, запутавшейся среди тёмно-каштановых волос, можно было бы решить, что перед ними вовсе не старая ещё женщина. Взяв на себя роль переговорщика, Фрей без подробностей рассказал Магде, кто они, и зачем пришли в их деревню. Выслушав его, глава деревни одобрительно кивнула, она знала о случившемся и была рада помочь соплеменнице, попавшей в беду.
Выпив чашку травяного чая и обсудив некоторые торговые вопросы, Фрей стал собираться в обратный путь. Он знал, что ещё не раз увидит Эль, но прощаться было непривычно тяжело. По-дружески обняв её, Фрей пообещал как-нибудь привезти Мари и пожелал не унывать. Хороший совет, но чувство одиночества не рассеивалось даже в этом гостеприимном и уютном месте. Со временем она, конечно, привыкнет, но сколько придётся ждать? Эль размышляла об этом, пока удаляющаяся мужская фигура совсем не скрылась из виду. Теперь она совсем одна.
В Эдельвейсах не было принято, чтобы незамужняя девушка жила самостоятельно, поэтому, узнав, что Эль была дочерью травницы, её согласилась приютить местная лекарка. Она уже несколько лет как вдовствовала, детей на её судьбу не пришлось, и Элана была рада помощнице. Домик лекарки ни чем не отличался от остальных, лишь терпкий запах трав и специй сшибал с ног всякого, кто, не подумав, влетал в дом без предупреждения. Но неудобства из-за этого Лиэль не испытывала, — привычка, выработанная за время работы в лавке матери. Определив гостью в одну из комнат и обеспечив её вещами первой необходимости самым необходимым, хозяйка занялась ужином. Лиэль хотела ей помочь, но та усадила её за стол и вручила чашку с чаем.
— Да сядь ты уже, я и сама справлюсь, — усмехнулась Элана. — Не успела через порог переступить, уже помогать рвёшься. Вот отдохнёшь, обвыкнешь, а там посмотрим.
Спорить было бесполезно, и эльфийке ничего не оставалось, как сидеть за столом в обнимку с чайником и наблюдать, как хозяйка суетится около очага. Со спины она напоминала Гильвен, когда та вечерами готовила ужин для всей семьи. Лиэль вспоминала, как часто в последнее время ругалась с матерью из-за постоянных запретов и ограничений. Лиэль хотелось свободы, и она не желала мириться с такими правилами как «не разговаривать с приезжими», «не ходить дальний ручей». Тогда всё это казалось невыносимым, и Гильвен в такие моменты становилась врагом для собственной дочери. Но, несмотря на все конфликты, она никогда не наказывала и не запирала Эль, и та могла убегать ночами из дома, чтобы поплакать или просто почувствовать себя свободной. Вот и в тот вечер мама была очень сердита и выгнала дочь из-за стола, когда они ужинали всей семьёй. И Эль опять сбежала… Почему-то именно сейчас казалось, что мама обо всём знала, о ночных вылазках и посиделках на холме. Ведь не могло быть так, чтобы она ни разу не заглядывала к дочери после того, как та якобы ложилась спать. Знала, но ни чего не говорила, даже виду не подавала. Быть может, благодаря этой материнской снисходительности Эль и выжила. И почему озарение приходит так поздно? Эльфийка отдала бы всё сейчас ради того, чтобы вновь услышать ворчливый мамин голос, чтобы обнять её и просто молчать, уткнувшись в её передник.
— О чём задумалась? — голос Эланы возле самого уха заставил вздрогнуть. — Я уже несколько раз у тебя спросила, будешь ли бы ужинать?
— Да. Спасибо, — рассеянно улыбнулась эльфийка, смахнув слезинку. — А вы тут живёте совсем одна? В смысле, родственники у вас есть?
— Одна. Померли ж уже все. Это наша Магда вечная, а остальные так… кого болезнь подкосила, кто в лес ушёл, да не вернулся. Дядька только остался — любитель дармовой выпивки. Живёт в соседнем доме, но заходит редко, только когда нужно что-то, — разливая по чашкам похлёбку, вздыхала хозяйка.
Ужинали женщины в полной тишине. Суп, который приготовила хозяйка, полностью состоял из зелени, но при этом пах чем-то пряным и сладким. Что-то подобное готовила и мать Лиэль, но вкус был иной.
-Очень вкусно, — с благодарностью кивнула Эль, отставляя пустую чашку. — Поделитесь рецептом?
— Да тут не велика наука, — отмахнулась Элана. — Ты просто давно не ела домашнего. В дороге-то какая еда — хлеб да вода. Ох, девочка моя, как ты пережила всё это? — женщина стала убирать со стола. Лиэль пожала плечами и, не ответив, присоединилась к уборке. — Да, да, понимаю, но как же это всё ужасно. Новая власть совсем распоясалась, творят что хотят. Ещё мой отец, пока был жив, говорил, что драконы не жалеют ни чужих, ни своих. Было дело, он как-то нашёл в лесу тело. Уж кто был тот дракон, я не знаю, но рассказывал, что одежда на нём была опалённой, местами аж насквозь прогорела. А под одеждой ожоги, знаешь, такие витиеватые. Ну, явно же не в костёр прыгал — собрат приложился, не иначе. Это же каким надо быть, чтобы на своего же магию напустить, да и ещё такую страшную.
От рассказа Эланы Эль стало не по себе. Очередное доказательство того, что драконы жестокие и безжалостные существа. Видимо, они все такие, и исключений быть не может. Поговорив с хозяйкой ещё какое-то время, обсудив с ней, что эльфийка умеет, и чем может помогать по дому, Лиэль поднялась к себе в комнату. Да, теперь это её комната и её дом до тех пор, пока эльфийка не приглянется какому-нибудь парню и тот не придёт к ней свататься. Элана, как старшая, конечно, может отказать жениху, а может и согласиться. В любом случае мнения девушки спросят в последнюю очередь. Таковы правила этой деревни. И как не пыталась Лиэль себе поднять настроение и настроиться на оптимистичный лад, первую ночь на новом месте она провела без сна и в слезах. Контраст между прошлым и предстоящим был слишком велик, и сознание ни как не могло принять всё это, отторгая любую положительную мысль, связанную с этим местом. Свернувшись калачиком поверх покрывала, она обняла подушку и закрыла глаза. День был слишком тяжёлым, не думать ни о чём, всё завтра.
В дремлющем расслабленном сознании проносились картинки-воспоминания, но ни одна не задерживалась, безвольно пролетая мимо. Люди, лица, дома, голоса…
 — Мне кажется, что ты не всё помнишь.
Не всё? Ну и что, не хочу ни чего помнить, совсем ни чего. Но прошлое слишком реалистичными картинками врезается в сонное сознание.
Всполохи огня взвивались над крышами с красной черепицей. Дракон в военных одеждах зло кричит и заносит над головой девушки меч. Эльфийка в страхе закрывает глаза.
Нет, я не хочу вновь это пережить. Лучше смерть. Почему он меня не убил тогда?
 — Рейегон! Какого дьявола ты здесь учинил?
Чей это голос?
Огненная тварь вцепилась в кожаный наруч, прожигая его на сквозь. От такого должны остаться ожоги на всю жизнь.
-Что это у тебя? Я никогда не видела подобного?
-Не обращай внимания. «Подарок» от сослуживца.
Огненный дракон вскинул руку к небу, и огненные змеи стали выстраиваться позади него, превращаясь в огненный смерч.
— Глупая, чего сидишь? Или тебе жизнь не дорога? Убирайся отсюда!
— Тебе конец, Форк!
Лиэль вскрикнула и открыла глаза. За окном начинало светать.

Глава 26. Рейв. Грядут перемены.

24.11.2016 10:59:15 Neko

Лань неслась, не разбирая дороги, резко отскакивая, уворачиваясь от его клыков в последний момент. Но Рейв чувствовал, как она выдыхается. И чем быстрее росла усталость добычи, тем терпче проступал запах ее страха. Леденящего, парализующего, мешающего спасению.
Рывок, прыжок — и из яремной вены обмякшей лани толчками заструилась багровая, погустевшая от страха кровь. Вместе с кровью толчками из нее уходила жизнь, и на один миг глаза волка встретились с мутнеющими, невинными глазами, из которых уходили остатки разума.
Это была хорошая охота, честная и красивая. Рейв не любил загонять детенышей и стариков. Это было неспортивно, неинтересно. Кроме того, молодой волк понимал, что не стоит убивать беременных самок и детёнышей, иначе через год-два дичи станет куда меньше. А дичь была нужна. Если в волчьем обличии они еще могли прокормиться в землях Дрейна, то в человеческом у них не было никаких шансов.
Может быть, в этом есть какой-то выход? Могут ли оборотни стать обычными волками, спастись в лесах, навсегда облачиться в серые шкуры? Кто может ответить на этот вопрос?
Сам Рейв не раз проводил над собой своеобразный эксперимент, все дольше и дольше стараясь оставаться волком.
Каждый дурак знает, что оборотень не может всегда быть человеком. Зверь рано или поздно берет свое и вырывается наружу. Но мало кто, кроме самих оборотней, знает, что и из волка иногда истово, исступленно рвется человек! И человек тоже берет свое. Ни одна женщина из рода оборотней не будет рожать в волчьем обличье. Ни один оборотень, будучи больным или раненным, не останется в серой шкуре. Больной волк — мертвый волк. Больной человек — человек, у которого есть надежда. Эта двойственность мучает, лишает рассудка. Дает двойные возможности и сводит с ума. Все оборотни немного сумасшедшие с рождения.
Но сейчас это губительно для их племени, как никогда. Всюду люди, и, хуже того, драконы. Они узнают оборотней. Вычисляют. Истребляют. Пока неявно, нет открытой войны. Но красные флажки все ближе, границы все жестче. Все большие районы городов закрыты для оборотней, все меньше деревень не встречают бродячий табор запертыми воротами и горящими факелами.
Волкам место в лесу, людям — среди людей. Оборотням нет места в этом новом мире. Оборотни не могут уйти в леса — но и не могут жить среди людей. Рейв все чаще со скрытым уважением и интересом присматривался к Солу, хромоногому торговцу-оборотню, единственному, способному не только уцелеть в неположенных для оборотней местах, но и выйти оттуда с товаром, с лекарствами и пищей.
Но оборотни не такие, как этот калека. Они — люди-волки. Они не умеют пользоваться оружием — но их оружие всегда при них. И просто глупо, жалко, мерзко не пытаться ничего изменить — пока это еще возможно. Они не могут приспособиться — значит, они должны сражаться!
Пора дать отпор этим зарвавшимся драконам. Пора показать им, что их власть не безгранична! Его племя — это гордый и сильный народ. И как только Блэк, его старший брат и вожак стаи, спокойно взирает на все, что происходит вокруг? Он первый должен сомкнуть челюсти на горле любого, кто укажет оборотню на его низшее место…
Вожак — на то и вожак, чтобы защищать свою стаю. Он должен видеть дальше своего носа, он должен чуять даже против ветра. Он должен нападать первым!
Если вожак не может ничего менять — пришло время менять вожака.
Рейв с недобрым оскалом следил за тем, как Блэк обнюхивает его добычу и, по праву вожака, первым начинает трапезу. Пользуйся этим правом, брат. Наслаждайся. Успевай.

Глава 25. Лиэль. Правда.

24.11.2016 10:58:30 Neko

Как же хочется пить. В мыслях царит беспорядок. Жажда. Эль попыталась разлепить глаза и тотчас пожалела об этом, как только ей это удалось. В комнате было слишком светло, утреннее солнце заглядывало в окно, и занавески было не в состоянии остановить его свет. Эльфийка повернулась на другой бок и столкнулась нос к носу с физиономией храпящей Сиали. Ей явно было легче — сон был спокойным, а на лице проскальзывала улыбка. Оставалась только завидовать её организму, или же опыту. У эльфийки же подобное случилось впервые, и повторять явно не хотелось. Кровать была широкой, но зеленоглазая пьянчужка заняла большую её часть, и соседке пришлось вновь отвернуться и лечь на бок — иначе они не помещались вдвоём. Привыкая к свету, Лиэль бездумно разглядывала комнату, в которой она оказалась: маленькая, уютная, возле окна — стол с кувшином, на полу валялась рубашка и куртка дракона. Она спустила руку и коснулась резного набалдашника на рукоятки одно из клинков, которые покоились в ножнах возле кровати. Как же стыдно. Наверняка это Форк принёс сюда её бессознательное, пьяное тело. Как вообще так вышло? Воспоминания с трудом вырисовывались в гудящей голове. Церемония, внезапный кавалер, танцы, а потом всё как в тумане. И только серые глаза Форка… так близко, что мурашки по коже, а потом… Эль уткнулась лицом в подушку и тихо застонала. Это же сколько надо было выпить, чтобы настолько осмелеть? Но эльфийка вновь и вновь прокручивала тот момент, ощущая необъяснимый трепет и волнение, которое дрожью пробегало по всему телу. Сердце билось так сильно. Тихий голос, его объятья, удивлённый взгляд и улыбка. Никогда раньше он не улыбался «так», не смотрел на неё «так». Но воспоминания продолжали оживать, рисуя всё больше подробностей. Слова Худика вновь болью отозвались в сердце. Нет, всё это обман обиженного. Она не намерена верить ни единому его слову, ни тогда, ни сейчас. Лиэль кивнула сама себе и, потягиваясь, поднялась с кровати. Почувствовав движение, Сиали болезненно замычала, промямлив что-то про «пить» и «водички». Но кувшин оказался пустым. Вероятно, эльфийка поспешила с выводами, и её подруга по несчастью так же мучилась от похмелья, и это она выхлебала всю воду.
— Воды нет, — развела руками эльфийка, показывая метаморфу пустой кувшин.
В ответ она получила капризное хныканье и стон. Выбора не было, надо было идти вниз и искать воду, иначе «Кысенька умрёт, и её хладный трупик будет на их совести».
На первом этаже, на кухне, разговаривали двое. Эль бесшумно спустилась по лестнице и спряталась за угол, так чтобы её не было видно. Мужчины говорили в полголоса, но она сразу узнала Фрея и Форка.
— Значит, не передумал? Жаль. А то я уж понадеялся, после вчерашнего-то.
— На что ты понадеялся? Я же тебе всё объяснил тогда. Тут без вариантов.
Эль осторожно выглянула из своего укрытия. Друзья сидели за столом и пили чай, не замечая, что они уже не одни. Дракон сидел спиной к лестнице, и в глаза девушке сразу бросились тёмные узоры, оплетавшие его тело от шеи и до поясницы. Подобное же она видела тогда на его руке. Что это может быть? Татуировка?
— Понятно. А как же девушка? Она же… — вздохнул Фрей.
— Перестань. Ну подумай сам, зачем она мне? Я — дракон, она — эльфийка. Слишком большая разница. Да и меня уже заждались там. Эль останется опять одна. Можешь считать меня скотиной, если так переживаешь за нас.
— Но раз ты так настроен, то не лучше бы было всё ей рассказать. Очистить совесть, так сказать, напоследок, — настаивал друг.
— И в кого же ты такой праведник? Нет, я всё уже решил. Совесть моя, она простит. К тому же правда сути не меняет. А суть в том, что это мои люди напали на её деревню. И зная Рейегона, чудес с новыми выжившими не будет.
От слов дракона перехватило дыхание. В груди похолодело, каждый вдох давался с трудом. Глиняный кувшин выскользнул из рук и, ударившись об пол, разлетелся на части. Мужчины обернулись, и эльфийка встретилась глазами с тем, кому так верила, и кто предал её. Невыносимо. Как он мог?
— Эль?!
Лиэль бросилась вверх по лестнице обратно в комнату. Хотелось кричать от обиды и боли, разрывающих сердце. Она заперла за собой дверь и разрыдалась. Сиали, разбуженная шумом, спрыгнула с кровати и подошла к подруге, желая понять что случилось. Девушка-кошка тыкалась носом во влажную щёку и бормотала что-то утешающее. Снаружи послышались шаги, дверь толкнули, но крючок не пустил.
-Эль. Открой. Ты не так всё поняла, — спокойным голосом произнёс Форкус. Немного подождав, он вновь толкнул дверь. — Сиали. Я знаю, что ты тоже там. Открой дверь. Мне нужно поговорить с ней.
— Пока не пойму в чём дело, не открою, — буркнула метаморф.
— Предательница, — послышалось с той стороны и дверь распахнулась от удара, вырвавшего из косяка хлипкий крючок.
— Мне не нужны твои объяснения!.. — рыдала Эль, закрыв уши руками. — Я всё слышала! Ты обманывал меня всё это время, притворялся, будто ничего не знаешь. А я, дура, поверила! — задыхаясь от слёз, кричала девушка.
— Я многого тебе не говорил, но исключительно ради тебя самой. Ведь если бы я с самого начала сказал тебе, кто я, ты бы сбежала той же ночью. И один Создатель может знать, чтобы с тобой тогда стало, — генерал попытался успокоить девушку, но эльфийка оттолкнула его и влепила пощёчину.
— Да лучше бы я сгинула там, в Романхарде! — обида сменилась ноющей болью в сердце и гневом. — Зачем ты вообще связался со мной? Из любопытства, как оно с эльфийкой? Для чего тогда нужно было всё усложнять? Эти разговоры по душам, согревание рук, этот чёртов кролик и… — продолжать эльфийка не стала, осознавая, насколько жалки и наивны её претензии. — Ты отнял у меня всё, даже надежду, а я так доверяла тебе. Не хочу тебя знать. Убирайся!
— Если тебе станет легче, думай обо мне что хочешь. Объясниться ты мне всё равно не дашь, верно? — Форкус подобрал с пола свои вещи, оружие и молча вышел из комнаты. Сиали последовала за ним следом за разъяснениями, но тут послышались чьи-то торопливые шаги.
— Не знаю, откуда они узнали, но тебя ищут солдаты, — взволнованно проговорил Фрей. — Опрашивают всех. Вам надо уходить. Я знаю одного человека — сумасшедший старик, но у него тут свои тропы, он вас выведет через лес.
— Значит, всё же ищут. Хорошо. Сиали, собирайся, выходим немедленно.
— А как же Эль? Мы оставим её здесь? — возмутилась метаморф.
— Фрей позаботится о ней. В нынешнем положении так будет лучше. С нами уже небезопасно.

Глава 24. Риддер. Старый писатель.

21.11.2016 14:43:01 Neko

Старик поднял голову и застонал: мышцы шеи свело так, будто он просидел, склонившись над книгой, не один час. Впрочем, скорее всего, так оно и было.
Глаза были горячими, веки пекло. Пламя свечки казался слишком ярким. Риддер поднялся и проковылял к окну, но лишь немного отодвинул кусок мешковины, служивший ему занавеской, и вновь задёрнул. Светало.
Всю эту ночь, как и всю эту жизнь, Бен Риддер посвятил книгам. Просто диву даешься, как трудно в наше время встретить человека, хотя бы сносно умеющего читать — уж не говоря о том, чтобы найти ценителя, которому не все равно, о чем читать. И чему верить.
Если сейчас Риддер расскажет кому-нибудь, что в молодости он учился у философов востока — его поднимут на смех. Местные люди, эльфы и даже оборотни и так считают старого близорукого книгочея дурачком, сумасшедшим, неплохо разбирающимся в лекарствах и грамоте, но неспособным отличить Святой Грааль от собственного башмака.
А ведь мальчишкой Бен Риддер был обучен грамоте. Ночами он читал свитки и пергаментные записи в библиотеке, днем варил еду, чистил обувь и всячески выслуживался перед бритоголовыми учеными мужами для того, чтобы его допустили вечером послушать их научные разговоры. Он недосыпал и недоедал, и частенько в награду за свои труды получал лишь черенком метлы в ребра — но разум его, подобно растущему ввысь молодому стеблю, пробивал все тяготы повседневной рутины, увлекая своего хозяина все выше и дальше …
К двадцати годам молодой ученик не сомневался в том, что ум его на порядок острее затупившихся от лени и чрезмерного философствования умов собравшихся вокруг именитых мудрецов. Почему они могут одновременно хвалить летопись Годрика Светлого, который говорит о падении Морозной Пади еще в седьмом столетии, и одобрять записки Нуя Славного, описывающего процветание и упадок всей Морозной империи до девятого столетия и даже дольше? Не бросается им в глаза путаница в именах, датах, поступках и трактовании одних и тех же событий от одного тома к другому? Метаморфы в одном свитке — это вечные чудища, заточенные волшебниками из древних лет в саркофаги времени, в другом писании — что-то вроде оборотней, только не такие вонючие. Драконы — свирепые маги и воины, безжалостные и жадные, или же мудрые и высокодуховные благодетели, спасшие Дрейн и все прилегающие территории от нежити?
Со временем Риддер понял, что история — их история — как трактирная девка, подпевает только тому, кто платит ей именно сейчас. Спустя пару часов она пересядет на другие колени и вместе с новым дружком посмеется над предыдущим любовником.
Тогда он понял свое предназначение. Никакой оценки, никакой выдумки. Факты. Факты о прошлом — обо всех вариантах прошлого. Исследования. Расследования, если угодно, да. Факты о настоящем — география, события, жизнеописания.
Он называл свое детище просто Книга.
Когда-то книга составляла лишь пару свитков, и Риддер повсюду носил ее с собой, путешествуя по всему Дрейну. Читая, слушая, расспрашивая. Врачуя больных и рассказывая свои чудные истории в обмен на краюшку хлеба, стакан молока — и право посидеть у костра, когда старики начинают предаваться воспоминаниям…
Теперь Книга состояла из восьми пухлых томов. Таскать их повсюду было невозможно — как невозможны были дальние путешествия для старого человека, плоть которого, оставленная без внимания в погоне за знаниями, все больше напоминала о себе и все меньше желала служить своему хозяину.
Теперь, на закате лет, Риддер лишь ходил по лесу да навещал четыре-пять окрестных людских деревень, общину эльфов да еще пустошь, которую облюбовали гонимые отовсюду оборотни.
Он с радостью убедился в том, что в сказках беззубых старух порой скрывается не меньше правды, чем в тисненых золотом летописных томах в библиотеках крупных городов. Сказки людей, заговоры и песни оборотней, переходящие с человеческой речи на вой и обратно, поговорки и потешки лесного народа — эльфов — все это было кладезем полезных знаний, только слушай да думай над услышанным.
Он смог осветить в своей Книге все века, начиная с пятого столетия, с большей или меньшей четкостью. И войны с некромантами, и приход огненных драконов в земли, где всегда селились водяные драконы, более могучие, но миролюбивые. И гонения на оборотней, с которыми люди до прихода драконов жили в относительном мире.
Восьмой век. Установление современных южных границ государства. В особо трудные дни, когда все тело болело от старости и не хотелось больше вставать и жить дальше, именно восьмое столетье поднимало Риддера с постели. Он не мог найти никакой информации о том, как жили драконы воды бок о бок с некромантами до того, как на земли Дрейна пришли огненные. Тема эта была почти запретной для драконов и совсем не интересной для людей. Но как-то же они жили. Эльфы рассказывали сказки своими певучими голосами. Сказки — это очень хорошо. Но нужны факты. Факты.
Если бы Риддеру предложили на выбор еще одну жизнь — или небольшой свиточек с парой-тройкой фактов о восьмом столетии… Выбор был бы очевиден.